Компенсация за нарушение сроков судопроизводства: инструмент или лозунг?
Нередко участникам судебного процесса приходится сталкиваться с нарушением своих прав по причине рассмотрения дел сверх установленных процессуальным законодательством сроков.
В частности, гражданские дела, относящиеся к компетенции судов общей юрисдикции, по общему правилу, подлежат рассмотрению до истечения двух месяцев со дня поступления заявления в суд (ч. 1 ст. 154 ГПК РФ). Общий срок рассмотрения дел арбитражными судами составляет три месяца (ч. 1 ст. 152 АПК РФ). А рассмотрение уголовного дела в суде должно проходить в "разумные сроки" (ст. 6.1 УПК РФ).
И в качестве панацеи неоднократно возникали предложения об увеличении данных сроков. Однако при этом авторы подобных инициатив принимают во внимание лишь общие положения вышеперечисленных норм, забывая о наличии в процессуальном законодательстве положений о порядке исчисления сроков.
Одним из наиболее распространенных заблуждений является то, что установленные сроки рассмотрения дела во всех случаях определяются периодом между датой возбуждения производства по делу и датой изготовления полного текста итогового судебного акта. При этом не учитывается, что, например, в соответствии с ч. 3 ст. 152 АПК РФ, в трехмесячный срок рассмотрения дела не включается период, на который производство по делу было приостановлено или судебное разбирательство отложено в установленных названным кодексом случаях. Большая часть таких случаев перечислена в ст. 158 АПК РФ, регулирующей отложение судебного заседания. К их числу относятся, в частности:
- неявка в судебное заседание лица, участвующего в деле;
- ходатайство обеих сторон в случае их обращения за содействием к суду или посреднику, в том числе к медиатору, в целях урегулирования спора;
- ходатайство стороны об отложении судебного разбирательства в связи с необходимостью представления ею дополнительных доказательств, при совершении иных процессуальных действий и другие случаи.
Как показывает опыт, именно эти причины в большинстве случаев и приводят к многократным отложениям и увеличению общего периода рассмотрения дела. Однако, в силу прямого указания ч. 3 ст. 152 АПК РФ, промежуток времени между заседанием, в котором суд вынес определение об отложении дела, и следующим заседанием в таких случаях исключается из периода рассмотрения дела. Соответственно, во многих случаях нет оснований говорить о нарушении сроков.
Подобный подход представляется совершенно обоснованным и соответствующим как интересам самих сторон, так и судов. Очевидно, что невозможно предугадать позицию ответчика, его доводы, и, соответственно, аргументы и дополнительные доказательства, которые понадобится предоставить истцу. Да и инициаторы судебных разбирательств достаточно часто не в полном объеме излагают свои доводы, и если и представляют доказательства, то не сразу и не всем участникам процесса.
В то же время, представляется вполне обоснованным включение периодов, на которые было отложено или приостановлено дело, в разумный срок судопроизводства (ч. 3 ст. 152 АПК РФ). Дело в том, что к задачам процесса не относится установление объективной истины. Когда число отложений становится значительным, суд должен оценить, не является ли это следствием злоупотребления процессуальными правами и не требуется ли пресечь такие действия (бездействия), в том числе, рассмотрев спор по имеющимся в деле доказательствам.
К сожалению, ГПК РФ не содержит положений, аналогичных ч. 3 ст. 152 АПК РФ. В связи с этим было бы целесообразно распространить предусмотренный в арбитражном процессе подход и на гражданский процесс.
Безусловно, не всегда арбитражные суды успевают за три месяца рассмотреть дело. Это может быть связано со сложностью дела, значительным объемом доказательств и т. п. Однако, как показывает мой личный опыт работы судьей арбитражного суда, если не брать во внимание периоды отложения/приостановления, то количество рассмотренных с нарушением сроков дел окажется не таким значительным. Добавлю, что ситуация будет отличаться в отдельных судах в зависимости от нагрузки.
Что касается нарушений сроков, не связанных с действиями самих сторон, то в большинстве случаев они обусловлены перегруженностью судов. И увеличение сроков рассмотрения дела как общий подход к решению проблемы (по крайней мере, для арбитражных судов) представляется неэффективным. В то же время, увеличение сроков рассмотрения дел в судах общей юрисдикции до трех месяцев представляется вполне разумным с учетом особенностей процедуры извещения сторон и значительной сложностью многих рассматриваемых данными судами категорий дел.
Попытка защитить пострадавших от затягивания процессуальных действий была предпринята законодателем в 2010 году, когда в России был введен институт компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок (Федеральный закон от 30 апреля 2010 г. № 68-ФЗ; далее – Закон № 68-ФЗ). Однако появление соответствующего нормативного документа не привело к широкому применению этого института на практике.
В период с 2010 года по 2013 год, в соответствии с аналитическими записками к статистическим отчетам о работе арбитражных судов в России, количество заявлений о присуждении компенсации колебалось от 160 до 230 в год. Судя по опубликованным судебным актам, число такого рода обращений в 2014 году составило около 170. Применительно к системе арбитражных судов количество заявлений о присуждении компенсации ежегодно составляет около 0,2% от числа дел, рассмотренных с превышением установленных сроков.
И если на начальном этапе применения положений Закона № 68-ФЗ основной причиной незначительного числа обращений являлась новизна такого способа защиты прав и общий невысокий уровень правовой культуры сторон, то на сегодняшний день стала очевидной полная несостоятельность реализации данного института на практике. Это происходит в силу символического размера присуждаемых компенсаций и единичности случаев удовлетворения заявлений о присуждении компенсации.
Как показывает анализ судебной практики, присуждаемые российскими судами суммы можно назвать, скорее, "издевательством". Безусловно, институт компенсации не должен служить источником неосновательного обогащения, однако моральные и иные издержки, вызванные длительным рассмотрением судами споров, несопоставимы с суммами компенсаций, большая часть которых по гражданским делам не превышает 10-15 тыс. руб., в то время как суммы компенсации, на которую рассчитывают пострадавшие, составляют, как правило, от нескольких сотен тысяч до нескольких миллионов рублей. В очень редких случаях эти суммы составляют 100-200 тыс. руб. Несколько выше бывают суммы компенсаций за нарушение разумных сроков рассмотрения уголовных дел.
Следует отметить, что по аналогичным делам, рассмотренным ЕСПЧ по заявлениям граждан РФ, сумма компенсации колебалась от €300 до € 4,4 тыс. [что эквивалентно суммам от 18,8 тыс. до 276 тыс. руб. по текущему курсу Банка России. – Ред.] и в среднем составляет около €2,8 тыс. [175,7 тыс. руб. по текущему курсу Банка России. – Ред.]. В некоторых постановлениях Европейский суд критиковал практики российских судов в связи с тем, что компенсация, присуждаемая за чрезмерную длительность процедуры, значительно ниже, чем суммы, присуждаемые ЕСПЧ (Постановление ЕСПЧ от 25 марта 2008 г. "Дело "Гайворонский (Gayvoronskiy) против Российской Федерации" (жалоба № 13519/02) (Третья Секция)", Постановление ЕСПЧ от 15 января 2009 г. "Дело "Бурдов против России" [Burdov v. Russia] (жалоба № 33509/04) (I Секция)").
Несмотря на это, недавно Минюстом России был подготовлен законопроект1, предусматривающий право граждан на получение компенсации за нарушение их прав на судопроизводство в разумный срок даже в случае прекращения дела или отказа в возбуждении уголовного дела в связи с истечением срока давности уголовного преследования. Нельзя отрицать, что необходимость принятия такого закона давно назрела. Как известно, лицо может быть признано виновным в совершении преступления исключительно на основании вступившего в силу приговора суда – но по понятным причинам лица, в отношении которых возбуждено уголовное дело, не могут избежать связанных с этим негативных последствий. Длительное отсутствие определенности статуса лица с точки зрения его виновности или невиновности даже в случае завершения предварительного следствия прекращением производства по делу неизбежно приводит к нарушению прав гражданина.
Однако, в силу тех же проблем, что существуют при присуждении компенсаций в гражданском судопроизводстве (сложность доказывания, незначительное количество положительной для заявителей судебной практики, символический размер присуждаемой компенсации), вряд ли стоит ожидать существенного увеличения числа заявлений в случае принятия данного законопроекта.
Учитывая высокие моральные, временные и материальные издержки практически любого судебного разбирательства, а также отсутствие шансов не только на получение адекватной последствиям затягивания суммы компенсации, но и просто положительного для заявителя решения, по общему правилу, я бы не рекомендовала своим клиентам обращаться с такого рода заявлениями. Если только для преследования репутационной цели.
В первую очередь при оценке перспектив обращения в суд для получения компенсации необходимо скрупулезно, применительно к каждому промежуточному этапу разбирательства, оценить, с чем была связана задержка рассмотрения дела и на кого может быть возложена ответственность за нарушение сроков. Важными являются не только протяженность разбирательства сама по себе, но и сложность дела, а также возможность его рассмотрения в установленные законодательством сроки. Как показывает практика, компенсация обычно присуждается в случаях общей продолжительности рассмотрения гражданского дела не менее полутора-двух лет.
К сожалению, действующее процессуальное законодательство не содержит каких-либо эффективных механизмов, позволяющих снизить число злоупотреблений по умышленному затягиванию процесса какой-либо из сторон. Существующая в арбитражном процессе норма о возможности отнесения на сторону, злоупотребляющую процессуальными правами, судебных расходов (ст. 111 АПК РФ) является явно недостаточным средством. Одной из мер борьбы с такого рода злоупотреблениями могло бы стать придание стадии подготовки дела того статуса, который изначально закладывался на этапе внесения соответствующих положений в процессуальное законодательство. Имеется в виду полноценная реализация всех предусмотренных, например, ст. 133 АПК РФ, задач подготовки, исключение возможности на стадии судебного разбирательства представлять новые доказательства, заявлять новые доводы и т. п. Но ход развития процессуального законодательства и правоприменительной практики в последние годы не позволяет рассчитывать на наличие у законодателя заинтересованности в более жестком подходе к использованию сторонами своих процессуальных прав и ответственности за злоупотребление ими.
А предусмотренная процессуальным законодательством возможность стороны обратиться к председателю суда с ходатайством об ускорении рассмотрения дела (ч. 6 ст. 6.1 ГПК РФ, ч. 6 ст. 6.1 АПК РФ, ч. 5 ст. 6.1 УПК РФ) используется достаточно редко и позволяет добиться положительного результата лишь в случаях вопиющей неэффективности действий судьи.
К сожалению, приходится констатировать отсутствие в действующем процессуальном законодательстве эффективных механизмов, препятствующих затягиванию сроков рассмотрения дел. Очевидно также и несоответствие сложившейся судебной практики присуждения компенсации за нарушение данных сроков целям данного института и надеждам, которые возлагали на него участники судопроизводства.